|
Xарактер французского комика. В те времена, когда английские клоуны Кемп и Босуэлл выступали в цирке Олимпик, клоун был уже известен во Франции. Но он еще не играл там большой роли.
Рассказывая об английских мимах и шутах в своей работе «Природа смеха и смешного вообще», Бодлер, у которого сохранилось воспоминание о мимах, выступавших в английской пантомиме, поставленной на сцене театра Варьете, мог охарактеризовать этих комиков, не прибегая к слову «клоун». По его словам, их отличительный признак - необузданность. «Английский Пьеро не походил на знакомый нам персонаж- бледный, как лик луны, таинственный, как молчание, гибкий и безмолвный, как змея, прямой и высокий, как виселица, на того человека-автомата, казалось, двигавшегося с помощью таинственных пружин, к которому нас приучил незабвенный Дебюро. Английский Пьеро вылетал на арену с быстротой вихря, сваливался, как снег на голову, а смех его походил на весенний гром, от которого дрожат стены. То был толстяк и коротышка, казавшийся еще дороднее из-за украшенного лентами костюма; его ликующая физиономия выступала из лент и кружев, как птичья головка из пуха и перьев или мордашка ангорской кошки - из пышной шерсти. На его напудренном мукой лице резко выделялись два ярко-красных пятна. Две нарисованные кармином полоски в углах рта делали его непомерно длинным, так что, когда артист смеялся, казалось, будто пасть его раскрывается до ушей. В тех случаях, когда Дебюро только слегка касался предмета, английский Пьеро хватал его обеими руками, сжимал и тискал». Неистовство и безудержные преувеличения - таковы характерные черты английского комика. Судя по тому, что Бодлер говорит исключительно об Арлекине, Пьеро, Кассандре и Коломбине, он, видимо, ничего не знает о французском клоуне. Скажем даже - и о клоуне вообще. А между тем французский клоун уже находился в периоде созревания; и об этом клоуне можно сказать, что он, несмотря на свою веселую и простодушную натуру, был самым изящным из клоунов, гибким, как трость, нередко грациозным, блестящим акробатом и порою виртуозным музыкантом. Действительно, он еще мог, не теряя своеобразия и акробатических талантов, усвоить некоторые черты ярмарочных паяцев и пьеро, исчезнувших вместе с балаганными подмостками. Английский клоун на континенте. Этого клоуна можно считать прямым наследником шекспировского шута, склонного к мистификации. Дух придворного шута не совсем угас в тех клоунах, которые пришли на смену Джо Гримальди. Хотя английскому клоуну пришлось сменить придворные покои на конюшню, уйти из дворца на манеж, он сохранил аристократические манеры. Зрители цирка, которых больше всего интересовали акробатическое искусство и вольтижировка, были совершенно равнодушны к красноречию; вот почему клоун столь охотно прибегал к бездумной болтовне, которая вызывала смех из-за его плохого произношения. Характер комизма такого клоуна не имеет ничего общего с характером комизма клоуна-остряка, весь интерес которого состоит в утонченности его шуток. Говорящий клоун исполнял свою роль в манере, неразрывно связанной со всем его обликом. Его духовный склад, его чувства, его мысли придавали образу, который он создавал, различные оттенки: в зависимости от обстоятельств и их последствий в нем преобладала та или иная черта - веселость или горечь, недоверчивость или печаль. Ничто в нем не напоминало развязную, а подчас и просто вульгарную манеру, присущую площадным фиглярам. Он никогда не забывал, что находится в хорошем обществе. Самое большее, что он разрешал себе,- это несколько намеков на злободневные события, несколько мыслей вслух, скрытый смысл которых подчас ускользал от публики, потому что они были облечены в форму тирады, заимствованной у какого-нибудь известного поэта и произнесенной в более или менее шутливой манере. Не довольствуясь повторением нескольких фраз, почерпнутых в репертуаре классического театра, такой клоун порою присовокуплял к ним какую-нибудь остроту собственного сочинения; ему ничего не стоило сделать церемонный реверанс или перекувырнуться через голову вместо приветствия: этой комической проделкой он подчеркивал комизм создаваемого им образа. Если такому клоуну надоедало затрачивать усилия, чтобы понравиться публике, не способной понять его истинные намерения и угадать ту мысль, которую он скрывал под шутовской личиной, он нередко становился дрессировщиком. |
