|
Продолжая петь, они входят в построенную на арене виллу с картонными окнами. Внезапно раздается оглушительный взрыв, и клоуны вылетают из окон и замертво падают на арену. Их элегантный наряд изорван, запачкан, превращен в лохмотья, клоуны теперь походят на бродяг. Они тут же вскакивают на ноги и начинают исполнять негритянские песни, одновременно жонглируя своими цилиндрами: у одного из артистов цилиндр стремительно вертится на руке, у другого - на ноге. 35тем Диксон подбрасывает свой головной убор чуть ли не под купол цирка. Продолжая петь, он зажигает сигару, засовывает ее в рот и несколько раз подряд проглатывает и снова выталкивает изо рта языком, причем сигара не гаснет. Между тем Макку надоедает слушать, как его приятель исполняет свои нескончаемые куплеты, и он начинает лупить его деревянной дубинкой; удары становятся все сильней и сильней, но, глядя на Диксона, можно подумать, что он их не ощущает; в конце концов Макк первым изнемогает под тяжестью своего «богатырского» орудия.
Сцена заканчивается эпизодом из старинной пантомимы «Брадобрей»: на арене перед нами знакомые атрибуты -пенящееся мыло, огромная бритва, грязная салфетка. Ученик брадобрея оказывается в тазу для бритья; побрившись, чернокожий артист неожиданно становился белым. Жонглирование и песня - вот главные выразительные средства этой пантомимы, которая отличалась судорожным ритмом, неистовой буффонадой, причудливой фантазией представления в чисто англосаксонском духе. Итак, последнее слово в пантомиме было сказано. Доведенная до такой степени пароксизма, что в ней стиралась граница между весельем и мрачными трюками, между комедией и драмой, превратившаяся в такую карикатурную буффонаду, что она уже ничем не напоминала действительность, пантомима во времена непосредственных предшественников Хенлон-Ли, а особенно благодаря этим артистам и их ближайшим продолжателям, исполнилась судорожным духом беспокойства. После нескольких отчаянных попыток сохранить право на существование пантомима рухнула под тяжестью чудовищных преувеличений. Она по привычке беззастенчиво черпала в репертуаре клоунов все, что могло скрасить ее последние часы. Но дни ее были сочтены. Акробатическое искусство таит в себе властное эстетическое воздействие до тех пор, пока оно сохраняет человечный, гармоничный характер. Если лишить его этой важнейшей черты, восприятие зрителя изменится и чувство удовлетворения уступит место тягостному ощущению. Яркие комические эффекты, особенно утрачивающие чувство меры, не могут заменить зрителю то ощущение гармонии, которое он испытывает, следя за развитием акробатической пантомимы, где гармоничность движений сочетается с гармоничностью ситуаций. Несмотря на поразительную ловкость артистов, выступающих в пантомиме, больше того, именно в силу излишнего увлечения опасными номерами, злоупотребления различными трюками, из-за непомерного пристрастия к сценам с переодеванием и великого множества невероятных перипетий зритель, смотрящий пантомиму, невольно начинает сожалеть о былой простоте комических сценок, которые в свое время разыгрывали на арене цирка клоуны в пестрой одежде. И тут-то клоун, некоторое время пребывавший в забвении, проделывает тот же бурный путь, какой проделала пантомима. Клоун-дрессировщик и музыкальный клоун соперничали с клоуном-акробатом. Клоун-комедиант только еще возникал. Но новый персонаж в цирке - рыжий клоун в скромном костюме жителя предместья, с веселым лицом - уже спешил ему на помощь, прокладывая себе путь на манеж. Шут из фарса, комедиант с бульвара Тампль, фигляр с подмостков ярмарочного балагана только и ждал этого случая, чтобы вновь вынырнуть на поверхность. |
