|
В сущности, упреки, которые обращали к Порто Карло и Мариано, не имели под собой глубоких оснований. Порто, как видно, относился с пренебрежением к клоунам, которые не могли приноровиться к новым требованиям. А быть может, жалобы Карло и Мариано были лишь отзвуками разногласий между двумя рыжими, выступающими в составе одного и того же трио? Порто, бесспорно, превосходил своим дарованием Мариано. И кто же мог требовать от него, чтобы он уступал место артисту, который не мог с ним соперничать?
Карло и Мариано покинули цирк Медрано; с тех пор они утратили положение ведущих клоунов, которое завоевали в этом цирке. Теперь Мариано мог быть спокоен, его положение в новом трио - Карло, Мариано и Комотти - было прочным; несмотря на то, что Комотти и мог бы претендовать на большее, он ограничивался ролью второго рыжего. То же самое происходило и в трио - Карло, Мариано и Пастор. Но эти трио ничем не выделялись среди других. Они рождались и умирали, не привлекая к себе внимания публики. Карло Карпини умер в 1937 году; его содружество с Мариано продолжалось тридцать пять лет. Мариано сохранил верность памяти своего партнера и не искал себе другого постоянного коллеги. Он выступал теперь время от времени в качестве коверного в различных парижских цирках. Он постарел и был мало активен. Мариано умер в 1944 году, забытый большинством своих товарищей по профессии. Сотрудничество Порто с Карло и Мариано было решающим в формировании его оригинального искусства. Мы уже отмечали, что, выступая с Шоколад ом-сыном, Порто все больше склонялся к комедии. То, без сомнения, было единственное поприще, где он не встречал никаких помех для проявления своих возможностей. Порто не был ни акробатом, ни каскадером, его музыкальные таланты были ничтожны. Вот почему, выступая с партнерами, Порто вынужден был обращаться к разговорным антре. Но Карло плохо говорил по-французски, он то и дело запинался, в его речи слышался акцент человека, долгое время жившего в Германии. Он не испытывал никакой склонности к импровизации. Выступая вместе с Шоколадом-сыном, Порто привык к быстрому обмену репликами, он произносил на арене фразы, которые не были предусмотрены сценарием номера; это обрекало Карло на молчание, а Мариано сводило к положению артиста на выходах. Было совершенно ясно, что динамизму Порто его партнеры могут противопоставить лишь привычки, приобретенные ими за двадцать лет совместных выступлений. Короче говоря, проникновение Порто в содружество Карло-Мариано было подобно взрыву. Оно лишило этих артистов привычных средств выразительности. Порто, развивая необыкновенную активность, выдвигался на первый план, нарушая равновесие, необходимое во всяком трио. Карло был для Порто тестом, из которого можно лепить все что угодно; Мариано он отводил в клоунаде роль послушного помощника. Порто не особенно считался с исполнительской манерой своих партнеров и постоянно импровизировал. Он стремился веек новым и новым эффектам, заполнял паузы, объединял усилия всех участников трио. Он снова и снова подчеркивал в характере рыжего черты назойливого непоседы, перебегал от одного партнера к другому, спрашивал, отвечал, торопился, буквально заполнял собой всю арену, оттирая тем самым партнеров и лишая их возможности получить свою долю успеха у публики или хотя бы спокойно окончить номер. |
