|
Одно, во всяком случае, было ясно: трио нравилось публике. Многие пытались объяснить, как и почему это произошло, каким образом артистам удалось сразу же, необыкновенно быстро и уверенно, завоевать расположение зрителей, больше того - вызвать их восхищение.
Искусство каждого из трех братьев Фрателлини сделалось предметом анализа, и журналисты наперебой старались определить, в чем именно состояло очарование каждого из артистов и в чем заключался их личный вклад, благодаря которому номера, исполявшиеся трио, превратились в классические образцы необыкновенно тонкой по стилю и удивительно яркой буффонады. После появления предисловия издателей «Истории трех клоунов» стало модно повторять, что Поль - это, мол, нотариус, Франсуа - адвокат, Альбер - истец. Один видел в Поле осмотрительность и лукавство, во Франсуа - веселость и жизнерадостность, в Альбере - застенчивость и беспорядочность. Для другого Франсуа был воплощением изящества, Поль -добродушия, Альбер - грубоватого юмора. Третий теоретик полагал, что каждый артист трио отвечает запросам определенной части публики, и усматривал в клоунах любимцев опреде ленного сословия: по его мнению, Франсуа импонировал вкусам буржуазии, Поль - вкусам мещанства, а Альбер был по душе пролетариату. Зрители галерки не способны, дескать, оценить тонкость Франсуа и лукавство Поля! Если даже не задаваться целью в столь общей форме классифицировать каждого из клоунов, можно все же до бесконечности предаваться словесной игре и находить всевозможные соответствия и аналогии, которые в конечном счете ничего не объясняют. Если такого рода умственная игра и свидетельствует об изобретательности ее авторов, то она вместе с тем показывает, что они были людьми мало наблюдательными, ибо замечали лишь внешние различия, существовавшие между братьями Фрателлини, упуская из виду, что главные качества этих артистов были неотделимы от цирковой арены, где все трое чувствовали себя как рыба в воде. Стремительный Франсуа и медлительный увалень Альбер составляли две крайности, которые с необыкновенной ловкостью объединял Поль; он, быть может, безотчетно уравновешивал две противоположные тенденции, воплощенные в манере игры его братьев, тенденции, казалось бы, не сочетающиеся: по своей манере игры Альбер тяготел к типу англосаксонского эксцентрика, а Франсуа - к типу традиционного французского клоуна. Более важно, пожалуй, определить роль каждого из братьев в подготовке и разработке номеров, с которыми выступало трио. Поль давал идеи, высказывал веские соображения, намечал программу антре. Он был главным распорядителем. Франсуа был постановщиком, от него и зависел успех номера. Альберу оставалась роль послушного исполнителя. Сознание того, что он находится в ином положении, чем братья, заставляло Альбера говорить в минуты дурного расположения духа: - Франсуа у нас - директор, Поль - администратор, а я кувыркаюсь на арене. Трудно сказать, чем могла быть продиктована такая фраза: капризом или усталостью. Но только не случайно на общественных зданиях столицы многие годы подряд зажигалась светящаяся афиша, воспроизводившая облик Альбера. С утра до вечера этот клоун улыбался людям на каждом перекрестке. Не будь в составе трио Фрателлини Альбера - этого рыжего, производившего столь ошеломляющее впечатление, участвуй в нем какой-либо другой рыжий, трио, конечно, существовало бы, но лишилось бы чего-то самого существенного. |
