|
Мы уже отмечали, что Карло не был красноречив, но в остальном он обладал всем, что требуется для крупного клоуна: у него были величественные жесты, изящество и, главное, чувство собственного достоинства. Рядом с недалеким щеголем Мариано, который с трудом мог произнести фразу, рядом с шумливым и бестолковым Порто, вызывавшим смех своей непоследовательностью, сдержанный Карло особенно импонировал зрителям: то был по-настоящему интересный мим. Его прямодушие, умеренность, акцент, уверенный вид - результат двадцатипятилетней работы на арене,- все это контрастировало с суетливостью Порто. Ведь Порто, в сущности, только еще дебютировал в трудной и малоблагодарной роли. Вскоре он понял, что манера игры Карло, отличавшаяся сдержанностью и глубиной, свидетельствовала о большей степени мастерства и знании законов комической клоунады. Вот почему, что бы ни думал об этом позднее Порто, его сотрудничество с Карло и Мариано нельзя считать мимолетным содружеством. То была для него серьезная профессиональная школа.
Смотрел ли Порто на Карло как на наставника, к чьим советам следует прислушиваться, попросту ли он подхватывал налету то, чему полезно было научиться, так или иначе он испытывал влияние своего старшего партнера. Наблюдая за игрой Карло, открывая пружины и фиксируя внешние приемы, с помощью которых клоун воздействовал на зрителей, Порто, сознательно или нет, научился выражать суть клоунады средствами пантомимы. Расставшись с Карло и Мариано, Порто не хотел уходить из цирка Медрано, где он чувствовал себя как дома и согласился выступать с Жаном Кайроли и Карлетто; трио это соперничало с Дарио, Барио и Ромом. Хотя Кайроли и напоминал своими манерами добродушного клоуна Карло, его отношения с Порто сложились иначе. Кайроли с самого начала был настороже. Он уже знал и претензии и слабые места своего нового партнера. И он вовремя реагировал на выходки Порто, заставляя его считаться с общими задачами трио. Каждый раз, когда Порто пытался принести успех трио в жертву собственным целям, Кайроли нарушал его планы, пускаясь в эксцентричные проделки, и тем самым ставил рыжего в затруднительное положение. Впрочем, Порто теперь было не так-то легко развязывать язык и выкидывать на арене забавные штуки: Кайроли был говорящим клоуном редкого таланта. Он обладал непогрешимой дикцией, его итальянский акцент нисколько не мешал ему, а, напротив, придавал его речи тот экзотический оттенок, который так люб зрителям цирка. У Кайроли хватало остроумия, и он также не лез за словом в карман. Нам не раз приходилось наблюдать, как он после представления состязался в артистической уборной со своими коллегами в произнесении выспренних речей. Он обладал богатым воображением и никогда не испытывал недостатка в аргументах и остроумных репликах во время импровизаций. На арене Кайроли добивался того, чтобы Порто придерживался текста, согласованного артистами на репетиции, и не вводил в него, по своей излюбленной манере, шуток и острот, не относящихся к сюжету номера. Чтобы заставить Порто считаться с установленными в трио правилами, Кайроли опирался на помощь Карлетто: этот молодой дебютант проявлял уже такие способности, которые свидетельствовали о том, что его ждет большое будущее. Возможно, боясь как бы Карлетто не занял его место, Порто остепенился. |
