|
«Давно уже на аренах парижских цирков не появлялся клоун, подлинно оригинального дарования,- замечает Гюстав Фрежавиль.- Где те артисты, которых можно было бы сравнить с великолепным Футтитом, очаровательным Аверино, вызывавшим смех Илесом, изобретательным Антонио, воспоминание о которых сохранилось в памяти каждого, кто их видел? Кого можно сравнить и с предшественниками этих клоунов -Тони-Грэсом, Джемсом Гюйоном, Боссуэлом, Билли-Гайденом, Ориолем, о которых журналисты того времени рассказывали чудеса? Правда, нередко называют имена братьев Фрателлини, которых мы встречали на сцене столь же часто, как и на арене; это - говорящие клоуны, и им хорошо ведомы традиции их профессии; они ловко используют популярные комические сценки, заимствуя их из репертуара французской клоунады и английской пантомимы; они разыгрывают эти сценки с достойной похвалы живостью, их костюмы отличаются живописностью, впрочем не большей, чем у других клоунов; короче говоря, они нравятся публике при условии, если она не требует обновления репертуара; Фрателлини - отличные исполнители. Однако, если говорить о клоунах, то мы видели в мюзик-холле других артистов, гораздо более ярких».
По зрелом размышлении нельзя не признать, что Гюстав Фрежавиль был прав. Теперь, когда после поездок Фрателлини во все страны Европы их успех признан повсюду, позволительно заметить, что при всей его суровости суждение уважаемого критика, высказанное в ту пору, когда Фрателлини только появились во Франции, было вполне обосновано. Публика, которая создает и разрушает репутации артистов быстрее, чем это делают критики и журналисты, создала Фра-теллини славу великих артистов. А когда публика совершает свой выбор, критике приходится следовать этому выбору. В самом деле, весьма трудно высказывать какие-либо претензии к технике игры этих комиков, если им достаточно было появиться на арене, чтобы привести в веселое расположение духа зрителей, заполнявших цирк. В несколько месяцев Фрателлини затмили всех комических артистов, за исключением Грока, выступавшего в мюзик-холле, и Чарли Чаплина, блиставшего в кино. Чтобы понять, почему братьям Фрателлини удалось с такой легкостью и в такой короткий срок занять исключительное положение в цирке (они лишились его лишь двадцать лет спустя, причем их соперники не извлекли из этого никакой пользы для себя, так как истощили все силы в борьбе с Фрателлини), надо ознакомиться не только с атмосферой, царившей в цирке, но и с атмосферой того времени в целом. В те годы цирки только еще выходили из летаргического сна, в который они погрузились в результате первой мировой войны. Подводя итог их деятельности в ту пору, можно сказать, что он был равен нулю. Труппы наездников лишились своих лучших лошадей, реквизированных для армии. Акробаты были мобилизованы, многие из них не вернулись вовсе или вернулись искалеченными, и теперь приходилось заново готовить номера. Надо было заполнить бреши, пополнить труппы, отыскать новых исполнителей. И люди и животные нуждались в том, что на военном языке называется «переформированием». Вокруг старых клоунов, таких, как Футтит и Вебе (Чезаре Гильоме), и клоунов среднего поколения - Маленького Уолтера, Плеса и Антонио,- толпились молодые артисты, полные добрых намерений, но, в конечном счете, неспособные отрешиться от прежних навыков и вдохнуть в цирковое искусство новый дух, хотя с их точки зрения это было необходимо. |
