|
И тогда разыгрывается удивительно комичная сцена. Оба противника, охваченные паническим страхом, разыгрывают жестокое страдание и стараются восстановить свои слабеющие силы, поочередно прикладываясь к бутылке с коньяком. В конце концов второй рыжий завладевает этой бутылкой и больше не выпускает ее из рук. Тогда симулянт Барио встает с . пола и произносит с презрительной гримасой:
- Стоило из-за такой малости поджигать фитиль! В этом восклицании - вся философия Барио. Он действует лишь тогда, когда убеждается в том, что игра стоит свеч. Дарио и Барио не могли не испытать влияния братьев Фрателлини и кое в чем подражали прославленным артистам. Братья Мески привлекали для своих номеров не только членов своей семьи, но и различных ассистентов - карлика, негра, коверных. Одним словом, во время их номеров арена была нередко заполнена людьми, и зрители, глядя на такое количество статистов в красочных костюмах, с полным основанием сожалели о классическом дуэте клоунов. Если бы братья Дарио не считали нужным бросить на весы успеха те же методы игры, которые использовали Фрателлини, то они и вдвоем достигли бы неменьших результатов. Ведь если трио Дарио формально походило на трио Фрателлини, то по существу оба содружества резко отличались друг от друга. В отличие от Фрателлини, Дарио не воспроизводили в своей игре три различных аспекта комической клоунады, соответствующие французскому, немецкому и английскому вкусам. Дарио воплощал в своей игре непосредственный дух и характер ярмарочного шута, а Барио - самую щедрую галльскую фантазию. Таким образом, трио Дарио, даже с участием Рома, рыжего с ярко выраженной индивидуальностью, не имело возможности отразить все три струи комического искусства современного цирка. Фрателлини после смерти Поля не смогли возродить единство, столь необходимое для успеха их трио, а Дарио сколько хотели, меняли партнеров, не терпя от этого никакого ущерба. Они могли бы и вообще обойтись без второго рыжего, и это ни в какой степени не уменьшило бы привлекательности их исполнительской манеры, их сочной реалистической игры. Они, собственно, никогда не нуждались в аксессуарах-наоборот, когда прибегали к ним, то впадали в банальность. Трудно представить себе Дарио, лишенного атрибутов «верховной власти», которые играют для него ту же роль, какую играл жезл для Арлекина. Но Барио, в отличие от некоторых других рыжих, не появляется на арене ни с тросточкой, величиной с водосточную трубу, ни с ручными часами, величиной с тарелку, ни с другими столь же фантастическими предметами: ведь аксессуары такого рода делают артиста смешным, а Барио хочет вызывать смех, но вовсе не желает быть смешным. Он не нуждается в бутафории. Когда в антре «Фотограф» он выносит на арену целую кучу причудливых предметов, то это вызывается задачами постановки и не имеет никакого отношения к образу создаваемого им персонажа; клетка для канареек и чучело пуделя нужны на арене для того, чтобы умножить различные перипетии антре и позволить артистам лучше проявить свои артистические возможности, как речевые, так и мимические. |
